Про прелести октябрьской железной дороги я был наслышан уже довольно давно, и посему частые остановки на перегонах между станциями не смущали. Сбивчивый и неровный график движения делает пассажиров на этом направлении более нервными и злобными, нежели на других, что было оценено нами по достоинству ещё при погрузке на вокзале. Ехать до конца пришлось почти всё время стоя, то и дело оберегая технику от неуклюжих дачных тележек.

Тверь в районе вокзала затянута пеленой дыма от лесных пожаров окрест. Местная электричка на Бологое задержалась на час, за который мы как следует разглядели бдительных и неприступных, но симпатичных перонных контролёрш, которые великолепной своей грудью заслоняли от зайцев все подступы к заветной электричке. Иногда удавалось словить и ответный взгляды, но тогда вмешивалась их начальница, одёргивающая девчонок, дабы те не отвлекались от своего основного занятия.

Сфотографировал старый паровоз, что стоял в отдалении.

Целый час сидеть на месте скучно, даже погрузившись в поезд и разместившись по лавкам. Само-собой пришло новое развлечение, да простят нам наши прегрешения прочие пассажиры: имеющий при себе свисток давал короткий сигнал, имитирующий отходящую электричку, после чего наблюдали за теми, что в тот момент был ещё на пути к электричке.

Высадка в Спирово. Бог видит всё, и иначе и не могло было быть, что двери моего тамбура открылись аккурат над ямой, вырытой в и без того низкой платформе. Куда прыгать и как спускать байк - совершенно непонятно.

Наконец-то дорога. Асфальт. Машин почти нет. Самое солнце. На ходу обдувает ветром, а когда останавливаешься, то зной, чуть отставший на предыдущей остановке, наконец настигает и крепко заключает в объятиях.

За спорами о месте предполагаемой остановки и обеда докатываемся до Выдропужска. Кто здесь пугал выдр или, наоборот, сам их напугался?

Главной особенностью Выдропужска является родник. Источник Пресвятой Богородицы. Он окультурен, заключён в трубу, и над ним высится горка из скреплённых раствором валунов с крестом на вершине. Тут же церковная лавка, правда, закрытая на замок. Родник пользуется популярностью, возле него постоянно останавливаются машины, особенно дальнобойщики, и почти всегда очередь. Вода оттудова холодна и вкусна. Заливаю все ёмкости, включая заплечную систему, в который разбавленный накануне водой сок почему-то уже начал потихоньку портится.

От Выдропужска идём дорожкой местного значения, на которой не встречается почти никаких признаков жизни, если не считать пары мотоциклистов и коровьего черепа, мирно лежащего посреди дороги в тупике, куда забрели по ошибке.

Завидев наконец-то реку, сразу съезжаем к ней, дабы пообедать и отдохнуть на её берегу. Вода прозрачна и таит в себе стайки маленьких рыбок. Выше по течению нагромождение бурелома. Вместе с кувшинками. Красиво. Утонувшие ветки чуть ниже завала хватают за ноги. А вода тёплая. Очень тёплая, и никак не хочет охлаждать пакет с соком. Массовое купание распугивает всю рыбу на километры вокруг. Когда иду через высокую траву, почему-то появляется страх наступить на змею, хотя ни одна пока на пути не попадалась.

Вскоре подтягиваются и местные жители, кто на мотоцикле, кто на велосипеде, кто пешком. Это говорит о том, что где-то недалеко деревня.

Отобедав, оставляем реку в их полное распоряжение, а сами снова выбираемся на асфальт. Дорога взлетает наверх по насыпи и окаймляет речную излучину, которая оказывается где-то внизу. Почти как в горах, только вода ленива и нетороплива, а от зноя поверхность кажется маслянистой.

Начинаются деревни, местность начинает немного морщиниться. Проблемы с водой: в одной, в другой деревне отключён свет, а без него не работают колонки. Находим колодец. Наконец в одной из деревень дорога вытягивается на горку и просто исчезает. Внизу поле, луг, дальше лес. Взамен находим полевую грунтовку, что ведёт к очередной речке.

Поле было высоким, а спуск к реке прямым и неожиданно ровным. Картину портили лишь высокий центр тяжести вследствие использования багажника и неизведанность того, что за кустами. Поэтому к концу спуска передний тормозной диск разогрелся настолько, что к нему было боязно поднести руку.

А за кустами оказался пляж. Солнце раскалило песок до такой степени, что по нему невозможно идти босиком, сразу мерещится запах палёного. Кое-как пробрался напрямую к воде, там посырее и попрохладнее. Брод. Берег мой, берег противоположный, и вода между ними, что доходит в самом глубоком месте почти до груди. Она прогрета до такой степени, что почти не приносит свежести. Как в ванне. Брод преодолевается в два захода: сначала на плечах техника с навьюченым багажником, а на втором заходе прочие вещи. Вокруг плещутся деревенские дети, зачем-то куная в воду посреди реки обычный велосипед. Смысл игры...?

А за речкой снова поле, а на полем снова горка. Только уже не вниз а вверх. Как раз та, которой побоялся, глядя ещё с того берега. Солнечные лучи наряду с пылью быстро убили ощущение свежести, кое-как державшееся после купания. Наверх попадаем взмыленными, и тут сюрприз: впереди виден столб с прикреплённым на нём подобием тележного колеса. А на нём гнездо и пара аистов. Смотрят подозрительно, но с интересом, и не делают никаких попыток улететь. Уточнив направление дальнейшего движения у местных жителей, что выползли на свет поглядеть на нашу честну компанию, снова набросились на дорогу.

Это был грейдер. Жутко пыльный, и поначалу даже довольно ровный. Двигаемся по нему, изредка снова делая попытки найти воду. Туго то с колодцами, то с вёдрами для этих колодцев, которые, как правило, по одному на деревню плюс находятся при дороге. Вёдра приносятся с собой, хотя не понятно, почему местные жители не боятся оставлять там ломы для скалывания льда в зимний период и приспособления для зачёрпывания воды. Оно представляет собой длинный шест с мощным железным крюком на конце, фактически одна из составляющих обычного журавля.

Баба с пустыми вёдрами на коромысле остаётся вдруг позади, но, к счастью, приметы не всегда оказываются работоспособными.

В каждой деревне, через которые несёт нас дорога, встречаются брошенные дома. Где больше, где меньше, но повсеместно. И это не забираясь особо в глушь. Наконец встречаем колодец. Над ним построен настоящий сруб, с крышей, окном и дверью. А вот сам колодец бетонный, а не выложен осиной, как встреченные ранее. Неглубок, но вода более-менее хорошая. Есть ведро и крючья для его доставания. Напиваемся, обливаемся и заполняем все свободные ёмкости.

Местами грейдер портится, появляются кучи гравия, пыли становится ещё больше. Иногда налетает попутная или встречная машина, и тогда дорога превращается в полигон для проверки респираторов. Эх, как же их недостаёт (на будущее)! И вдруг асфальт. Радость неописуемая, но, как оказалось, преждевременная. Снова грейдер, и снова песок и камни на дороге. На них начинает колбасить.

Самое невероятное дорожное извращение - сохранившаяся со старинных времён булыжная мостовая. Знавшая, похоже, ещё самого Пушкина. Как же по ней ездили? Каждая такая выпусклость отзывается или сотрясением мозга или клацаньем зубов, а иногда и тем и другим вместе.

Наконец глаза, руки, зубы и корму снова радует асфальт. Аж до самого Торжка возникает чувство полёта, прервавшегося, правда, возле ближайшего магазина. Пакет кефира стоит 3 - 4 рубля - фантастика. В остальном цены почти московские. Запасается провиант на ужин. Я купил там солидный кус сыра и банку килек в томате, которые преданно и верно сопровождали меня всю последущую дорогу вплоть до самого дома.

Почти не задерживаясь, проезжаем город, заглянув лишь к деревянной церкви. К сожалению, окна её заколочены, а луковицу уже не венчает крест. Сам Торжок приятен, старые дома, тихие улицы, стаи стрижей, вьщиеся меж крестов на церквах.

На выезде из города слышим дружный свист, крутим головами, но никак не находим источник. Наконец замечаем слева от дороги колючую проволоку, за ней вдалеке бараки, в открытых окнах люди гроздями. По ограде и мерам безопасности похоже на какую-то "зону". Не понятно, почему были настеж открыты окна и дверь на КПП. вероятно, день открытых дверей.

Дорога обильно полита битумом, колёса липнут, и во все стороны растекается низкий гул, как от колонны гружёных камазов.

Солнышко всё быстрее и быстрее клонится к закату, пора нам вставать на ночлег. Сворачиваем и едем вдоль Тверцы, отыскивая место для ночлега. Дело сложное, так как то тут, то там по берегам речки разбросаны деревни, а контактировать в ночи, и тем более провожать домой забредших на рюмочку и огонёк местных аборигенов неохота. Наконец, когда дорога из асфальта стала двумя песчаными колеями, мы въехали в подходящие заросли.

Берега Тверцы в выбранном нами месте густо заросли различной водяной растительностью. Через пару минут с момента остановки со стороны воды раздался низкий гул, и мгновение спустя сизая стая вконец оголодавших комаров накрыла лагерь. Более удачного места для ночёвки найти было ох как непросто, оттого остались верны избранному. Интересно, но посреди ночи все кровососы, вдоволь на нас оторвавшись, также разом и пропали, оставив лишь парочку заблудших в палатку доходяг.

Утро красило нежным светом молоденькие сосенки, промеж которых вперемешку с кучею байков стояли обросённые палатки. Я проснулся. Ожидавшегося накануне дождя так и не приключилось.

Речка, ввечеру казавшаяся заболоченной, на деле встретила чистейшей прозрачной водой, аквариумного вида водорослями и обилием мелкой рыбёшки, крутящейся в травах промеж тугих струй. Ещё в вечерних сумерках напртив стоянки был виден на противоположном берегу впадавший в Тверцу ручей, утреннее же солнце высветило красивый каменный мостик, дугой выгнувшийся над его руслом. По обоим берегам ручья читались сглаженные временем остатки насыпи старой дороги, что шла вдоль красивых берегов Тверцы. Скорее в местах этих ранее была усадьба какого-то помещика, и мост сей дошёл до нас из из той эпохи. Деревушка, что лежит невдалеке от него, зовётся Паникой.

Потихоньку выбрались снова на трассу. Солнце ещё не раскалилось добела, лежал ровный асфальт и ветер дул в спину. Километры глотались один за другим, только шипел набитуменный асфальт.

Минуем населённый пункт "Грузины". Первый же встреченный человек, что встретился в нем на нашем пути, волею случая оказался выходцем со знойного юга.

Деревня Млечино. Останавливаемся у колодца. Рядом с ним живут механизаторы. Ворот сварен из металла и поставлен на шарикоподшипники. Ведро сделано из какой-то невообразимо толстой жести, дополнительно обварено железом внизу, а его дужка согнута из шестигранного десятимиллиметрового прутка. Сделано на века. Литров двадцать объёма и весом пустое килограммов пять... В воде оно тонет мгновенно, но вытащить, уже поднятое, руками из колодца практически невозможно.

В деревне Мошки нас опять ждёт расставание с асфальтом, - сворачиваем на грейдер. Он ребрист, словно тощая вобла, и засыпан песком, но до спешивания дело не доходит.

Князево. Одна из целей путешествия. Родина солиста Большого театра С.Я. Лемешева, чьё имя могло бы блистать на фоне мировых звёзд оперы, если бы не железный занавес. В середине июля туда съезжаются поклонники его творчества, артисты, певцы, проходят концерты. Но на фестиваль попасть не удаётся: он закончился днём ранее. На нашу долю остаётся лишь музей и маленький семейный магазинчик, устроенный прямо в избе, где закупаемся козьим молоком.

В поисках места для обеда забираемся на высокий берег реки Тьмы и неожиданно въезжаем в лагерь радиоспортсменов. Их сборище имело прямое отношение к прошедшему накануне фестивалю. Стоят машины, мотоциклы, палатки. Тут и там попадаются расстрелянные мишени. Хорошо отдохнули. Высокй берег соснист, но хорошо продувается ветром, и насекомых там почти не видно. Но стоит спуститься к воде или в лес, что с другой стороны горки, как вампиры мгновенно окружают смельчака.

Самая жара позади, и асфальт опять убегает назад. Всё, испытания грейдерами закончились! Дорожка минует несколько деревень и бежит по лесу. Прямо к обочине подступают усыпанные ягодами черничники, на вырубке встречаем малину. Достаточно отойти на пару десятков метров от края дороги, где ягода не так запылена, и можно лакомиться.

В селе Медное лесная сказка заканчивается, и начинается трасса Москва - Санкт-Петербург. Жутко разбитые обочины составляют конкуренцию старым пыльным грейдерам. Фуры идут нескончаемым потоком, каждую сопровождает волна воздуха, пытающаяся низвергнуть байкера на асфальт.

Тверская развилка, и снова покой и тишина. Город до вокзала проезжаю на одном дыхании, часть группы идёт с заездом на пляж. Через Волгу перебираемся по мосту, который немного похож на московский Крымский мост.

На вокзальной площади снова воссоединяемся, еле успев купить билеты на электричку. Она предпоследняя, и когда переднее колесо упирается в ворота, на дворе уже стоит ночь, пахнущая цветами и звёздами.

Фото: Автор

Использованы материалы:

http://www.opera.km.ru (фотография С.Я. Лемешева)